Отпуск - время упоротых сказочек.
Крэк, бред, стеб - все как обычно
читать дальшеИван-царевич и Румпельштильцхен
(кроссовер OUAT с народными сказками)
Не ценят двуногие твари
Подарков судьбы, хоть умри.
Бывает, родился в амбаре,
А надо бы, чуешь, в цари!
Случаются круче романы
С таким положением дел:
Царевич Иван, как ни странно,
К правлению не тяготел.
Иной бы кичился рожденьем,
Драл нос, угнетал простецов.
Иван же, объят наважденьем,
Терзался заветом отцов.
И страстность, и смутная жалость
Теснились в душе бунтаря.
Ивану о счастье мечталось,
Простым языком говоря.
Он из дому вышел с вопросом:
«Да где ж его сыщешь и как?»
Но Курочка глянула косо:
«Сидел бы в хоромах, дурак!»
«Решил на халяву, бесплатник?
Особенный, чай, во дворцах?»
– Взирая с тоской на курятник,
Лиса проворчала в сердцах.
«Эх, жить бы себе человеком,
Из лужи не пить по пути…
– Козленок печально замекал.
– Теперь антидот не найти!»
«Щук подлых на свете немало,
– Емеля сказал. – Все капкан!
Чего тебе, друг, не хватало?»
«Не знаю, – ответил Иван.
– Да важного, чую, чего-то…
Иначе мир пуст и убог!»
«Иди-ка, приятель, в болото»,
– Дал ценный совет Колобок.
Не первый наивный искатель
Повелся на глас из толпы.
Герой – догадался читатель,
– К болоту направил стопы.
* * *
Героям, Иванам тем паче,
Везет с полпинка наугад.
Стрелу он пустил наудачу
И сел ожидать результат.
Минуло ни много, ни мало,
И вот он, решающий миг!
В густых камышах зашуршало
– Явился какой-то мужик.
Подвид описать не осилю,
На вид стремноватый он был.
И странную рожу рептилью
Полуденный луч золотил.
Иван от такого сюрприза
Глобальный прозрел интерес
И взвился: «А где Василиса?!»
«Так я за нее! – молвил бес.
– Скажу со своей колокольни.
Хотел Василису – изволь
Сперва в этой пьесе исполнить
Давно отведенную роль.
Я, кстати, зовусь Румпельштильцхен
(Всеобщий секрет не сберечь)».
Иван, хоть и дурень по жизни,
Решительно взялся за меч:
«Наслышан. Пошла нынче мода –
У нечисти спрашивать в долг.
Но знай же, злодейская морда,
Меня не заманишь в силок!»
«Пускай нарываешься лихо,
Я смерти твоей не хочу, –
И странный мужик захихикал,
Похлопав его по плечу.
– Но не возражаю вообще я
Тряхнуть на дуэли брюшком.
А что же до Смерти Кощея,
Найду компаньона потом».
«Кощей?.. – и зашел ум за разум,
Кинжалом догадки пронзил.
– Вот так и сказал бы мне сразу!
Кощей Василису пленил?»
Что Темный – коварная птица,
И Ваня бы должен понять.
Ему подмигнул Румпельштильцхен
(Дебильная рифма опять):
«Скажу я, не требуя платы, –
Иван изменился в лице,
– Кощей свою гибель припрятал
В одном необычном яйце».
«В яйце, в сундуке, зайце, утке»,
– Припомнил сказания тот.
«Ну, в сказке всегда доля шутки,
– Смеясь, возразил старый черт.
– Но истины больше не скрою,
Поведаю тайну тебе.
Схрон там, где не снилось герою:
В одной неприметной избе.
Годами Старик со Старушкой
Как сладить яйцом, не поймут.
Ивану же с Мышкой Нарушкой
Достаточно пары минут.
Удачи! Пока, дорогуша.
Вот сыр – милой даме презент…»
Мужик отвернулся.
«Послушай!
Один очень скользкий момент
У этой внезапной подмоги…
Луч логики разум обжег
Предчувствием смутной тревоги,
Что будет за мною должок!»
«Я в нуждах аскет, как обычно,
Уйдешь от беды невредим.
Герою же быть неприлично
Скептичным занудой таким!»
Черт сгинул. Хватил Ваня лишку,
Чтоб выйти попроще лицом.
И, сунув Нарушку под мышку,
Вперед зашагал за яйцом.
* * *
Орет воронье, воют волки.
Вот это помог, срам и стыд!
Старик подбирает осколки,
И плачет Старуха навзрыд.
Клянут и ругают, короче:
«Да что ж ты наделал, болван!
Кощеюшка! Милый! Сыночек!..»
Такого не ждал наш Иван.
«Разбили, мерзавцы, разбили!»
«Иголку ищи, что стоишь!»
«А сами-то били не вы ли?»
– Сердито заметила Мышь.
«И толку от наших ударов?»
– Старушку настиг нервный тик.
«Вестимо, Кощей не подарок,
– Вздохнул философски старик.
– Ремня не додали да ласки,
Вот малый злодеем и стал.
Теперь хоть яйцо для острастки
Беремся пинать раз в квартал».
«Ты б хоть разобрался, убийца!»
– Старушку опять понесло.
«Спокойствие, как говорится!
Позвольте на несколько слов.
Оставьте и ругань, и споры».
Старушечий голос осип.
В лиловом дыму из-за шторы
Возник рептилоидный тип:
«Напрасно страдаешь, мамаша,
Супружеский локоть грызя.
Не кончена сказочка ваша,
Сыночек живее нельзя.
Еще нарыдаетесь вместе,
Вверяясь чудесной судьбе…
За эти приятные вести
Иглу я оставлю себе!»
Расправил Иван свои плечи
Да рыкнул, кольчугой звеня:
«Вот чуял, бесстыжая нечисть,
Что подло обманешь меня!
Ошибки не учат, похоже.
Царевич, злодеям не верь!
Но сделку нарушить не сможешь,
Отдай мне Кощееву Смерть!»
«Герой просвещенного века,
Прямой, как топо… как стрела!
Позволь, я напомню, в чем сделка.
Иголка в нее не вошла.
Невиннее розовых пони
Злодейский мой план, уж прости.
Изношен камзольчик драконий,
Прочнее иглы не найти».
Иван усмехнулся:
«У жала
Куда интереснее роль:
Кощеев аналог кинжала,
Чудовище взять под контроль.
Такая ведь, в сущности, малость
– Игла… Это чистая власть!..
– Нарушка тем временем кралась
Под стенкой, готовясь напасть.
– Час пробил! Держись, Василиса!
Порвется порочная нить.
Кощея заставлю явиться
И тотчас тебя отпустить!»
Повеяло хладом в избушке.
Нарушка вскочила на стул…
Кивнув Старику и Старушке,
Мужик облегченно вздохнул:
«Грань между плохим и хорошим
Извечно довольно тонка.
На долю секунды, не больше,
Меня испугал ты слегка.
Но лучик пробился сквозь чащу
И жуткий рассеялся мрак.
Героем ты стал настоящим,
Себя поведя, как дурак.
И вот тебе, Ваня, награда!
– Нарушка исчезла в дыму.
– Надеюсь, и девушка рада
Покинуть былую тюрьму.
Пускай, насолив некой даме,
Хлебнули немало невзгод.
Теперь же вернете вы память,
Проклятие ныне падет!»
Отвисла губа у Ивана,
Покуда несмел, недвижим,
Взирал, как из плена тумана
Явилась девица пред ним.
«Иван! Как могло так случиться?
За сыром в ларек не ходи…»
Иван завопил: «Василиса!»
– Ее прижимая к груди.
Простились герои с непрухой
В преддверии нового дня.
Размякли Старик со Старухой.
С иглой Румпельштильцхен слинял…
* * *
Обрел свое счастье искатель,
Возможно, финал и неплох.
Но, спросит ехидный читатель,
А в чем заключался подвох?
Вдали за болотами, к югу
Народ выбивался из сил.
Клещами вцепившись друг в друга,
Огромную репу тащил
Без пищи да водочки кружки.
Прошло много тяжких часов,
И не было Мышки Нарушки,
Песчинки на чаше весов.
Сок репы уже не поднимет
Любимого. Репа в земле.
Шепча ненавистное имя,
Рыдала Регина во мгле.
Пусть принял Нарушку в объятья
Бесстрашный и верный супруг,
Тебе не избегнуть проклятья,
Мужайся, родной Сторибрук!