[ronavorona]

*Вздыхает* Этот объект меня уже конкретно задолбал. То играем, то не играем. Бррр.

Накропала еще один фик, частично поплагиатив саму себя из разных источников)))). Думала, оно смешнее будет. Пусть пока тут полежит. Ниче неохота. Домой и спать

Под катом много буков))))))

Моя семья

Мама зовет меня Роджем. Или Роджи (когда хочет уговорить доесть эту кошмарную кашу, которую она считает завтраком). Тетя Изабелла окрестила странным именем Роже. В соседнем поместье так прозвали пегую хромую кобылу. Хорошо, что Билли-горшок не знает. То-то бы поржал. А я б вышел из себя и наделал глупостей. Мама всегда так говорит, когда папа сердится. Самому видеть не доводилось, но я ей верю. Когда папа злится, он вскакивает с места и начинает шагать по комнате туда-сюда, гулко топая, так что в буфете бренчит посуда. Если бегать очень быстро, можно и выскочить из себя, наверное. Надо будет попробовать ради интереса.
Больше всего мне нравится, как говорит папа: Роджер Гисборн. Сразу чувствуешь себя взрослым рыцарем. Зачем сокращать то, что и так отлично звучит? Хорошо папе, у него имя из трех букв. Не переврешь.
А меня называют по-взрослому только во время серьезного разговора.
- Роджер Гисборн, ты опять…
Дальше можно не слушать, ведь все самое для себя ценное я уже уловил, поэтому если дверь не заперта, неприятный остаток стараюсь дослушивать из коридора (или вообще со двора). Папин голос, в отличие от папиного ремня, достанет в любой точке дома.
Раньше накануне серьезного разговора дверь кабинета запиралась все время, пока однажды мама не выломала ее и не обозвала папу извергом. Хотя сама тоже очень любит серьезные разговоры. Только длятся они гораздо дольше. Поэтому я даже не знаю, что лучше: пять минут рыка и затрещина или целый час выспрашиваний, почему я так поступил. Особенно если я и сам не знаю, почему. Вернее, знаю. Посмотреть, что из этого выйдет. Истинные же рыцари сначала думают, а потом делают. Правда, по папе иногда не скажешь. Наверное, потому что папа часто выходит из себя, и мысли его догнать не могут.
Мама из себя не выходит (а может, этого просто никто не видел). Но зато становится очень грустной и серьезной. Поэтому я сразу могу определить, когда она злится. А вот отличить папино неважное настроение от бешенства получается не всегда.
Вдвоем они меня обычно не ругают. А если ругают, то все равно почти сразу же начинают спорить между собой. Как тогда, после вышибания двери. Родители моментально переключились друг на друга и принялись громко рассуждать о методах воспитания, уже не обращая на меня внимания. Я незаметно выбрался в пролом и отправился к себе в комнату пережидать бурю. Но потом подумал, что пока они там разбираются, можно пролезть на кухню и стянуть оттуда корзину с клубникой. Я опять спустился вниз. Мимо папиного кабинета шел крадучись. По ту сторону дыры было черно и жутковато. Голоса уже затихли. Вдруг в комнате что-то лязгнуло и обрушилось. От неожиданности я налетел в темноте на рыцарские доспехи, стоящие у стены.
- Наш серьезный разговор еще не закончен, Роджер Гисборн, – сказал папа негромко, но зловеще. – И не вздумай лопать клубнику. Если не хочешь потом бродить с рябой прыщавой ха…
Дальше послышалось мычание, невнятный шепот, а потом за разбитой дверью громко рассмеялись.
Утром я спросил у мамы, сильно ли они поссорились.
- Да, - ответила она. – Но уже помирились.
Спрашивал я не просто так. Дело в том, что ссориться мои родители очень любят. А еще после особо громкого скандала у меня может появиться брат или сестра. То есть, я бы и не против. Пока они просто лежат и орут (с папой по этой части все равно не сравнятся). Но с тех пор, как моя младшая сестра Люси научилась ходить и говорить, спокойной жизни и тайным ночным вылазкам в сад городского казначея пришел конец. То есть, сливы я продолжаю тырить. Но с сестрой на хвосте. Иначе грозится наябедничать родителям. А это приведет к новым серьезным разговорам. А из-за серьезных разговоров мама с папой опять поссорятся. А после того, как они крупно поссорятся… В общем, не смеха ради, а исключительно путем цепочки умозаключений – по выражению дяди Алана. Это значит, что у всего на свете есть свои причины и последствия. Поэтому лучше уж я временно потерплю дурацкое сокращенное имя. Мама говорит, что истинный рыцарь должен быть терпелив. Правда, по папе этого не заметно. Но ведь папа не только рыцарь, а еще и шериф. Значит, его окружают сплошные идиоты. Так утверждает дедушка Вейзи. Когда я это впервые услышал, то сразу же представил себе папу на поле боя, с мечом наголо, со всех сторон окруженного полчищами злобных врагов. Но мама сказала, что надо поменьше слушать дедушку Вейзи. А идиоты – это просто люди, которые тебя не понимают.
Вот и сам часто подумываю, что вокруг идиоты одни. Ведь мама с папой меня совершенно не понимают. Особенно когда хочешь им втолковать, что худшее на свете издевательство – это не серьезный разговор (до ремня, по правде, вообще доходит редко). Самый главный кошмар – укладывание в кровать в девять часов вечера. Как будто я не догадываюсь, что сами они спать не ложатся до глубокой ночи. Родители же взрослые. Им все можно. Это нечестно и несправедливо! А рыцарь должен бороться за справедливость. Мама с папой это часто повторяют. Только мне иногда кажется, что понятия о справедливости у них отличаются немножко.
- Это просто женская и мужская логика, - однажды объяснил дядя Алан.
Не совсем разобрался, что такое логика. Но папа с мамой правда очень разные. Например, папа сначала спорит, но потом все равно соглашается. Мама же сразу соглашается, а потом все равно делает по-своему. Бывает, и наоборот. Папа делает по-своему, а мама спорит. В общем, я их тоже никогда не пойму, наверное.
То ли дело дядя Алан. И серьезными разговорами не мучает, и ябедничать не станет, если что. Даже когда застукал меня и Люси за покражей слив, родителям не выдал. Только посоветовал ходить «на дело» не слишком часто и тырить понемногу, иначе хозяева заметят. А потом рассмеялся и сказал, что если б я не был настолько похож на своего отца, он бы непременно заподозрил неладное.
Как-то не вижу особого сходства, если честно.
Во-первых, у меня нет настоящего меча. А у каждого рыцаря должен быть меч. Даже если он не совсем обыкновенный рыцарь (как мой папа).
Во-вторых, у меня все никак не получается вырасти. Уже столько мерзкой каши съел. Мама ведь обещала, что это поможет. Один день вообще питался только кашей. Умял десять порций. Одиннадцатую силой отняли. Даже на два пальца не подрос. А специально через каждые полчаса проверял. Вранье все это!
Жалко, что на прошлой неделе дядя Алан уехал в Йорк, помогать дяде Арчеру выпутываться из какой-то «щекотливой ситуации».
Дядя Арчер – это папин младший брат. Сам папа не смог поехать, хотя и рвался. Но не пустили дела. Или же идиоты. Поэтому отправили дядю Алана.
- Вот и прекрасно, - сказала мама. – Будем надеяться, что его не арестуют за первым же поворотом.
- Я сам хотел, чтобы меня арестовали! – возразил папа. – Иначе как было просочиться в тюрьму и вызволить Арчера?
- Подождать за тем же углом, пока его выведут казнить. Рано или поздно это все равно случилось бы.
- И сколько ждать? Неделю? Месяц? Сама же первая полезла бы к шерифу в пасть.
- Наш замок я знаю.
- Да и я уже Йоркский порядком изучил.
- И все же три раза чудом избежать виселицы – это чересчур, - мама покачала головой и улыбнулась. – Дался вам этот Йорк. Других городов нету, что ли?
- Хочешь, чтобы я братишку в гости зазвал? – спросил папа.
- Боже упаси! То есть, ты не подумай. Просто…
- Да я помню прошлогодний фейерверк.
- Пригласим его на какой-нибудь праздник. Только бочек с водой припасти побольше...
Странные у меня родители. Вроде взрослые люди, а фейерверков боятся. И щекотки тоже. Я вот совсем не боюсь. Жалко, что дядя Алан меня с собой не взял. Я бы им там здорово помог выпутаться. У папы научился. Он много раз бывал в идиотском (то есть, вражеском) плену и теперь может развязывать любые узлы. Даже перегрызать! Так мама говорит. Но папа утверждает, что она скромничает и сама все это умеет ничуть не хуже. Перегрызать мне пока не по силам. Я пробовал. Раз попросил сестру меня связать. Покрепче, чтоб усложнить задачу. Полчаса мучился, пытаясь освободиться. И так ничего и не получилось! Люси связать связала, а обратно распутать не смогла. Сидит ревет. Ох уж эти сестры. Хорошо хоть у папы было нормальное настроение. Отделался распухшими ушами. А на Люси вообще только наорали. Ладно-ладно. Рыцарь должен принимать удар на себя. Но все равно с девчонками неинтересно! Беда в том, что Люси того же мнения.
Вот жду, когда Эдвард вырастет. Брат – это совсем другое дело. Его можно учить фехтовать. Меча у меня пока нет, всего-навсего длинная палка. Взрослого брата тоже нет, поэтому приходится вызывать на дуэль Билли. Один раз я даже чуть не выбил ему глаз! Но мои родители этого не оценили. Видно, «почти» не считается.
С Люси я, конечно, тоже иногда тренируюсь. Но разве ж это фехтование? Детский сад сплошной. А она еще и гордится, будто делает большие успехи. Нагло пользуется тем, что я рыцарь (пусть не настоящий, но будущий). Значит, выбивать глаз девчонке нипочем не стану. Вот зуб – другое дело. Он все равно шатался. А Люси опять в слезы.
В итоге мама отняла у нас оружие и переломала. Она хоть знает, как тяжело, при всем богатстве выбора, найти подходящую палку?! Потом сказала, что догадывается, как мы с Люси любим сливы. Что в детской половине давно пора сделать ремонт и поставить новые окна с железными решетками. А еще лучше – замуровать все проемы к Вейзиной бабушке. И что если я буду обижать сестру, мама перестанет считать меня рыцарем.
Тут вмешался папа и заявил: я и так никакой не рыцарь, а… (забыл слово, и никто не захотел напомнить). И у нас не дом, а один сплошной балаган. Что женщина должна сидеть взаперти и ткать гобелены. Что если его дочь тоже будет бегать, где попало, и драться с мальчишками, он окончательно спятит и завербуется в какую-нибудь людоедскую секту. Или поедет в Йорк и зарежет тамошнего шерифа, его жену и дядю Арчера, из-за которых дяди Алана уже несколько дней нету дома, а кроме него все няньки закончили свою карьеру подвешиванием за ноги в чулане под лестницей. И что если мы не перестанем безобразничать, папа скормит нас ужасному чудищу Робингудищу, которое рыщет по Шервудскому лесу и больше всего на свете любит непослушных детей. Жареных в яблоках!.. После этого мама начала смеяться, а вслед за ней и мы все. Но, если разобраться, чего тут веселого. Взрослым хорошо. Делают, что хотят. Никто их за это не ругает. И не ест!

* * *

Хоть женщина и должна ткать взаперти гобелены, на самом деле мама дома сидит редко. Только если болеют Люси или Эдвард. Один раз я тоже простудился, но моментально выздоровел, едва они вместе с папой начали надо мной издеваться. То есть, лечить. Родители сами готовят из мухоморов и пиявок всякие гадкие отвары и компрессы, врачам не доверяют. Особенно мама почему-то. А папа просто не любит лекарей и считает их дармоедами. Ведь он тоже очень редко болеет.
Раньше мама помогала папе в замке. Отбиваться от идиотов, очевидно. А с прошлого года занимается школой. Вроде скоро должны открыть. Чтобы «раз-вращать молодежь», как говорит папа. Мне сразу же представляется огромная сверкающая карусель. Очень хочется самому поскорей посмотреть на эту школу. Папа будет сердиться и возражать. Он и так жалеет, что «не зарубил идею в зародыше». Но потом даже папа согласится: настоящий рыцарь должен быть не только справедливым, а еще и умным.
Если родители очень сильно заняты, папа отправляет нас к дедушке Вейзи. Тут уже возражает мама. Не понимаю, почему. С дедушкой Вейзи точно не соскучишься. На самом деле он не настоящий дедушка, просто бывший папин начальник. Хотя какое это имеет значение? Дядя Робин тоже не родственник (папа очень часто и радостно это уточняет). Но мы же все равно его любим.
Дядя Робин – муж папиной сестры тети Изабеллы. Говорят, раньше он хотел жениться на моей маме, но у обоих было слишком много важных дел, поэтому ничего не вышло. Думаю, это тоже вранье. Иначе как же мои родители?
Дядя Робин знает много всяких песенок, игр и фокусов. И вообще любит пошутить. Однажды, когда он и тетя Изабелла приезжали к нам в гости, родители получили письмо с королевской печатью. Папа читал его привычно громко, так что мне было хорошо слышно из-под кухонного стола (любимого места поедания клубники).
«Высочайшая благодарность сэру Гаю Гисборну за многочисленные заслуги перед отечеством, несомненный героизм в борьбе со сном на заседаниях городского совета и выдающееся мужество в преодолении демографического кризиса государственного масштаба. На таких вот патриотах и зиждется земля английская! Медаль и наградные кожаные штаны с позолотой и августейшим автографом следуют с небольшим опозданием. Дрессировка летающего верблюда сильно затянулась»
Наверно, это был как раз тот случай, когда папа вышел из себя. Жалко, что я опять не видел. Только слышал, как в коридоре бегают и кричат, швыряясь чем-то тяжелым. Потом на кухню пришла тетя Изабелла, заглянула под стол и позвала играть в догонялки. Сказала, что на родителей накатила ностальгия.
В жизни мне не было так весело. До вечера бегали друг за другом по лесу, пока не попадали от усталости. Потом обнаружилось, что тети Изабеллы нигде нет. Пошли ее искать. То есть, поползли. Идти сил уже не было. Только кричать.
- Изабелла! – хором орали мама с папой и дядя Робин.
- Тетя Изабеллаааа!! – подвывали мы с Люси.
- Иииийаааааа!!! – не отставал Эдвард, выглядывая из мешка, болтавшегося у мамы на животе.
Потом выяснилось, что тетя Изабелла никуда и не пропадала. Все это время она сидела на опушке леса и жарила шашлыки. Набегалась, говорит. В свое время.

* * *

Да, я ведь не досказал про дедушку Вейзи.
Дома у него много книг и всяких интересных штук. Вместо коврика для вытирания ног прямо на входе стоит капкан. Чуть ступню мне в первый раз не оттяпал! Теперь просто его перепрыгиваем. А иногда для смеха суем туда что-нибудь. Например, дедушкины сандалии. Или трость. Капкан с оглушительным треском захлопывается, а мы поскорей удираем. Потому что дедушка Вейзи – это не папа. Серьезных разговоров не дождешься. А вот кинжалы метать умеет.
Еще у него есть коллекция самых настоящих черепов. И все разные. «Хороший идиот – мертвый идиот», - приговаривает дедушка, осторожно смахивая с них пыль. Как-то раз он подарил сестре золотой зуб взамен выбитого. Я даже позавидовал.
А однажды дедушка Вейзи достал из кладовки огромную карту Англии, и мы долго играли в Черных рыцарей и Робингудище. Кстати, на этой карте сохранились отпечатки ног настоящего чудища. Дедушка рассказал нам, как много лет назад Робингудище набросилось на него и папу прямо в главном зале Ноттингемского замка. Оно прыгало по столу, меча в разные стороны отравленную икру, и плевалось горячей смолой. Но дедушка догадался надеть икронепробиваемую пижаму, а на папе были волшебные доспехи, отражающие смолу обратно в харю чудовища. Вдвоем они схватили Робингудище за уши и выкинули в окно. Тут ему и конец пришел.
- А папа говорит, что зверь до сих пор в лесу живет, - сказала Люси.
Она постоянно к сказкам придирается. Хоть и слушает, разинув рот.
- Так ведь не одно чудище было, а целая легенда, - пожал плечами дедушка Вейзи. – Или банда, кому как нравится.
Дедушка очень интересно рассказывает. Когда у него хорошее настроение. Но бывает и плохое. Тогда он принимается ворчать, что раньше был порядок, а теперь полный беспредел и кавардак. Власть захватили идиоты, которых он бы давно перевешал с папиной помощью. Но тот его разочаровал и предал. Был перспективный мужик, а стал обыкновенным подкаблучником. Целыми днями только и делает, что пляшет под мамину дудку.
Ну, не знаю. Дома от одних только споров иногда стены дрожат. Представляю, что будет, если родителям вздумается плясать. Наверное, потолок рухнет, и я останусь без комнаты. Но дедушку Вейзи не убедишь. Тут какая-то своя особенная логика, наверное. А может, дедушка просто скучает и злится, что папа с мамой так редко его навещают.
Я тоже скучаю, когда кого-то из родителей долго нет. И не только я. Если папа не возвращается с работы до темноты, мама начинает волноваться. Подождав около часа, она не выдерживает, надевает «плащ Ночного Дозорного» (не знаю, почему он так называется) и отправляется навстречу. Когда задерживается мама, папа терпит не дольше двадцати минут (последние пять шагает туда-сюда, бубня под нос о пользе гобеленов).
Потом выясняется, что ничего страшного не случилось. Что папу задержал очередной враг-идиот, а мама разговорилась на улице с будущей учительницей математики. И они уже много раз торжественно клялись друг другу (папа на одном из черепов, подаренных дедушкой Вейзи, мама на своем плаще Дозорного), что больше не будут такими дураками. По крайней мере, очень постараются. С завтрашнего дня.
Но приходит завтра – и все повторяется снова.
И в этом я их понимаю. Ведь если бы однажды мои родители, брат или сестра куда-то пропали, я бы тоже, не раздумывая, отправился их искать.
Как же иначе?
Они ведь моя семья.