Посмотрела чуть больше половины, и меня прям распирает от любви.
Надо было срочно выплеснуть, а то вдруг потом разонравится
. К тому же, до конца января завал, особо и времени не будет дальше смотреть (
Юмор, флафф, пародийная компиляция из разных серий.
Смерть художника
читать дальшеУтро. Затонское полицейское управление.
Яков Платонович с угрюмым видом тасует карточную колоду. Коробейников задумчиво прихлебывает чай с вареньем.
Коробейников: Тихо как. Что-то Анна Викторовна давно не заглядывала…
Штольман: Не волнуйтесь, Антон Андреевич. По четвергам обычно маньяки промышляют, полагаю, счастливая встреча не за горами.
Коробейников: Однако же напрасно вы так, Яков Платонович. Анна Викторовна к нам по-дружески, она бы хоть каждый день приходила, если б не…
Штольман: Коробейников, лучше делом займитесь!
Коробейников: Да вроде никаких дел и нет.
Штольман: Что, уже всю картотеку разобрали?
Коробейников: Еще вчера.
Штольман: И по алфавиту разложили? Нет? Вот и закончите, пока время есть. Сегодня еще предстоят приключения.
Коробейников: Дурное предчувствие, Яков Платонович?
Штольман: Да какое там предчувствие. Тишина и скука деятельным натурам не друг. В чем-то я, конечно, Анну Викторовну понимаю…
Стремительно входит Анна, расшвыривая перчатки в разные стороны. Одну ловит Антон Андреевич, вторая прилетает Штольману прямо в ухо. Почти тотчас же у стола следователя возникает призрак взлохмаченного молодого человека с интересной бледностью в лице и томлением во взоре.
Анна (переводит дух): Прошу меня простить, я очень торопилась!
Штольман (непроизвольно улыбаясь): Доброе утро, Анна Викторовна.
Коробейников: А мы вас как раз вспоминали!
Анна: То-то мне икалось по дороге.
Штольман: Кто у нас на этот раз? Купец Мордоворотов, который третьего дня попал под лошадь? Опять происки темных сил? Прошу вас. (Указывает ей на стул)
Призрак за плечом Штольмана укоризненно качает головой.
Анна (вздыхает): Не надоело вам? Не хотите – не верьте. И вообще, я к Антону Андреевичу пришла.
Штольман: Это еще зачем?
Анна: Затем, что Антон Андреевич нормально выслушает, а некоторые только издеваться умеют. Мы с ним прогуляемся, пока вы здесь делами государственной важности занимаетесь. Ничего?
Штольман (сметает карты в ящик стола): Ни в коем случае! Все равно я и так узнаю. Рассказывайте, сделайте одолжение.
Анна: Сначала взгляните сюда!
Достает из сумочки свернутый лист бумаги и расправляет его на столе перед Яковом Платоновичем. Тот слегка ошарашен.
Штольман: Это вы нарисовали?
Анна: Да. То есть, не совсем.
Штольман: Очень… мило.
Призрак закрывает лицо руками и принимается мерно раскачиваться из стороны в сторону.
Коробейников (заглядывая в листок, покрытый сочными разноцветными кляксами): Какое буйство красок! Анна Викторовна, вы талант! Как же называется этот прогрессивный стиль… Импрессионизм?
Штольман: Вы не перестаете меня поражать, Антон Андреевич. Осталось понять, что именно изображено на этом рисунке. Лично я теряюсь в догадках.
Коробейников: Ну… Здесь много зеленого… Может быть, цветущий луг? Или куст какой-нибудь?
Штольман (Анне): Вы нас не просветите?
Анна: Увы. Я ведь не настоящий художник, не очень разбираюсь в стилях. Но постаралась как можно точнее отобразить все, что он хотел… (Призраку) Не волнуйтесь вы так, видите, следствие ведется!
Штольман (обреченно): Кто просил?
Анна: Что ж, вы первый захотели это услышать. Призрак художника.
Штольман: Призрак художника. Понятно.
Анна: Яков Платонович!
Штольман: А что я сказал?
Анна: Главное не «что», а «как». Вам смешно, а этот несчастный может быть в смертельной опасности! Если вообще жив.
Коробейников: Анна Викторовна, да как же он может быть жив? Если призрак, то уже, хм, по определению…
Дух заламывает руки и тщетно пытается взвыть.
Штольман: Честное слово, мне совсем не смешно.
Анна: Сами напросились. (Коробейникову): Он может быть во сне или бреду. Такое уже случалось.
Коробейников: Но кто же он? Вы хотя бы знаете, как зовут художника?
Анна: Я не знаю, Антон Андреевич. Если бы знать! Но чувствую, что необходимо его найти. Иначе будет поздно. И эта… в каком-то смысле картина, она должна помочь. Что на ней может быть? Кочан капусты в цветочках? Мятая зеленая скатерть в крови? Кусок мочалки? Тропическая лиана? Куст? Луг?
Штольман: (задумчиво переворачивает листок): Лес?.. Да нет, Анна Викторовна, это просто гадание на кофейной гуще! Никто не пропадал сегодня, мы бы уже знали.
Коробейников: Или здесь вообще человек нарисован. Подумаешь, зеленый. Это, возможно, тень так падает! Сейчас я сличу с нашей картотекой…
Штольман: Коробейников! Хотя ладно, хуже не будет.
Призрак художника беззвучно бьется головой об стол.
Анна: Антон Андреевич, можно вас на пару слов?
Штольман (недовольно): Что еще стряслось? Да говорите, Анна Викторовна, я уже ко всему готов. Ну, что такое? Что?
Анна (секунду колеблется): Это… личное. Извините.
Штольман: Что ж. Не смею мешать.
Покидает кабинет, усилием воли не хлопнув дверью.
Коробейников: Яков Платонович в последнее время сам не свой.
Анна: Да, я вижу.
Коробейников: Скажу вам по секрету, он тоже очень тоскует, если вы долго не заходите. Злобнеет на глазах.
Анна: Господин следователь прекрасно знает, где я живу… Давайте к делу. Вчера мне приснился странный сон. И я думаю… Нет, уверена, что Якову Платоновичу грозит опасность.
Коробейников: Это как-то связано с пропавшим художником?
Анна: Не знаю. Возможно. Я четко видела одно: Яков Платонович весь в крови. Потом пришел этот художник и умолял закончить его картину. А я даже не уверена, так ли все поняла и запомнила.
Коробейников: Хм-м-м… Но вы же сами говорили, что два года учились рисовать в гимназии, да и портрет преступника, помню, отменный вышел.
Анна (с горечью): И вы, Антон Андреевич? Тоже не верите мне?
Коробейников: Помилуйте, Анна Викторовна! Просто я хотел сказать, что вы себя недооцениваете… Но на всякий случай советую не покупать самоучитель по живописи, а то Яков Платонович опять…
Анна: Да ему все равно уже.
Коробейников: Не уверен.
Анна: Берегите его. Я очень вас прошу.
(Выходит из кабинета. Призрак исчезает).
* * *
Полдень. Затонский лес. По-осеннему хмуро и промозгло.
Штольман (ковыряя тростью в траве): Вот здесь протащили тело.
Коробейников: Убийство!
Штольман: Похоже на то. Насчет причины смерти доктор пока затрудняется, но скоро узнаем.
Коробейников: А ведь он в самом деле художник. Приехал весной на этюды. Остановился у больной тетки на Скобяной, хотя целыми днями пропадал по лесам и долам в погоне за вдохновением. Она давно привыкла, потому и не сразу хватилась. Говорит, покойный был непризнанным гением, к таким лучше не соваться с утра пораньше.
Штольман: Браво, Антон Андреевич! Это вам доктор Милц рассказал? Кажется, он с этой семьей давно знаком.
Коробейников (шутливо всплескивает руками): Яков Платонович, опять вы все испортили.
Штольман: Сейчас блеснете. Подошвы покойного хорошо рассмотрели?
Коробейников: Разумеется. Тот же состав почвы, что и в деле с похищением Анны Викторовны. Думаете, совпадение?
Штольман: Хм-м. Что-то еще заметили необычное?
Коробейников: Мне показалось, от него странно пахнет. Резкий такой запах. Полагаю, лошадиная доза одеколона.
Штольман: Возможно, даже внутрь.
Коробейников: Кто этих гениев знает…
Штольман: Антон Андреевич, у меня к вам будет одна просьба. На Скобяную к тетке Халявина сам наведаюсь, а вы понаблюдайте пару дней за домом Мироновых. Не верю я ни в какие совпадения. Удивляюсь, как она еще не…
Коробейников: И снова здравствуйте, Анна Викторовна!
Штольман: … здесь. (Шумно выдыхает): Погодите-ка, Антон Андреевич…
Подскакивает к Анне и увлекает ее в живописные заросли.
Анна (протестует): Я просто мимо проходила!
Штольман: Не врите мне!
Анна: Хорошо, меня сюда призрак художника привел. Тот самый. Довольны?
Штольман: Откуда вы узнали?
Анна: Мне было видение. Я говорила утром. И вот результат. Никогда не слушаете…
Штольман: Это невозможно. Художник мертв по меньшей мере с вечера. Вы не могли знать заранее.
Анна: Не могла. (Вызывающе): Если только вы меня опять в убийстве не подозреваете.
Штольман (морщится): Бросьте, я никогда вас не подозревал. Но вы достаточно безрассудны, чтобы бродить по лесу одна, когда вздумается. Удивляюсь я вам, Анна Викторовна! После всего… Что с вами?
Анна (пошатываясь, хватается за горло): Н-ничего… Сейчас пройдет.
Штольман: Я провожу вас домой.
Анна: Со мной все хорошо, не стоит. А он задыхался.
Штольман: Кто? Художник?
Анна: Да. Мне кажется, его отравили. Может быть, тем самым сверхсекретным газом со сверхсекретного полигона…
Штольман: Что?! Послушайте, откуда… (Переходит на страшный шепот): Откуда вам известно про сверхсекретный полигон?
Анна (устало): Вот обязательно все время спрашивать одно и то же?
Штольман: Ладно, давайте пропустим эту часть. Что вы еще знаете?
Анна: Да больше ничего. Все в дыму было, а потом перед глазами поплыли разноцветные пятна, и я увидела перед собой это бледное несчастное лицо… Так и не смогла его спасти.
Штольман: Вы не виноваты.
Анна: А кто виноват?
Штольман: Не провоцируйте меня, Анна Викторовна.
Анна: Вас, пожалуй, спровоцируешь.
Штольман (взрывается): Да что вы себе позволяете?! Думаете, я железный?
Анна: Нет, не железный. Бревно вы бесчувственное, Яков Платонович.
Штольман: Так, все. Спектакль окончен. Идите домой!
Анна: Я не уйду, пока не обнаружу место, изображенное на картине!
Штольман: Вы издеваетесь?
Анна (вынимает из сумочки мятый листок): А что вы на это скажете?
Штольман (смотрит на картину): По крайней мере, теперь заметно, что это именно пейзаж. Господин Халявин оказался неплохим учителем, хоть и посмертно.
Анна: Вы не представляете, насколько правы, хоть и продолжаете считать все это бредом сумасшедшего.
Штольман: В каком смысле?
Анна: Ну, господин Халявин и впрямь преподал мне пару полезных уроков по части импрессионизма. Как смешивать краски, как подбирать цвета. Оказалось, вполне приятный дух, если его получше узнать. И убиться об стену теперь почти не пытается.
Штольман (сварливо): Когда вы только успели за полдня!
Анна: Не говорите, что еще и к призраку ревнуете.
Штольман: Я не…
Анна: Постойте! Видите на картине дерево, поросшее мхом? Кажется, я знаю, где это!
Штольман (присматривается к рисунку повнимательнее): А это, кстати, очень даже вероятно…
Анна: Возможно, там и произошло убийство.
Штольман (задумчиво): Не удивлюсь… Хотя меня смущают березы по краям. Березы точно были?
Анна: Я ничего не выдумывала. Правда, не исключено, что это сам господин Халявин решил приукрасить пейзаж. Вероятно, для композиции.
Штольман: Так может, он и мох для композиции добавил, и сквозное дупло?
Анна: Мох точно настоящий, я чувствую.
Штольман: А березы?
Анна: Вот насчет них не очень уверена.
Штольман: Что-то я не пойму, Анна Викторовна. Кто писал картину: вы или Халявин?
Анна: Он. То есть, я. Как под диктовку, только вместо слов – зрительные образы. Не знаю, как вам понятней объяснить.
Штольман: Но видите вы все не очень четко? Как во сне?
Анна: С каждым разом лучше и лучше.
Штольман: Может, стоит еще попробовать? Чтоб уж наверняка?
Анна (улыбаясь): Вы просто не хотите, чтоб я сейчас же потащила вас в чащу искать старый дуб с дуплом в форме полумесяца.
Штольман: Дайте срок, сам вас потащу, вместе с рисунками. Анна Викторовна, можете пообещать, что подождете до завтра и никуда без меня не ринетесь?
Анна: До завтра преступники следы заметут.
Штольман: Что могли, они уже замели. Причем неумело. Надо повидать родных и знакомых этого Халявина. Возможно, все гораздо банальней, чем представляется нам с вами.
Анна: Нам с вами.
Штольман (улыбаясь в свою очередь): Нам с вами. И никаких призрачных живописцев!
* * *
Ночь. Затонский лес. Поляна.
Князь Разумовский и госпожа Нежинская заметают следы.
Нижинская (недовольно бормочет себе под нос): «Наши друзья» вполне могли расщедриться хотя бы на пару дворников. Все приходится делать самой…
Князь: Метите, Ниночка, метите. У вас превосходно получается!
* * *
Ночь. Затонский лес. Внезапный бункер посреди чащобы.
Анна (колотит в дверь ногами): Выпустите меня! Кто-нибудь! Помогите!!.. Ну, спасибо, господин Халявин, удружили.
Призрак меланхолично пожимает плечами и протягивает ей руку, маня во мрак подземелья.
Анна: Надеюсь, у вас тут свечи водятся?
Дух загадочно улыбается.
Анна (мрачно): Штольман меня убьет…
* * *
Утро. Затонское полицейское управление.
Штольман (с трудом продирает глаза): Антон Андреевич!
Коробейников (просыпаясь): А? Что?
Штольман (залпом осушает графин с водой): Как по-вашему, пили мы вчера коньяк или не пили?
Коробейников: Не могу знать, Яков Платонович. Однако же косвенные улики, например, провалы в памяти вкупе с нашими небритыми помятыми лицами свидетельствуют в пользу данной версии.
Штольман: Вы хоть что-нибудь помните?
Коробейников (прикладывает ко лбу пустую банку из-под варенья): Помню, мы проводили следствие на местности, а позже отправились к тетке Халявина, госпоже Разгуляйской.
Штольман: Это я тоже помню… Хотя позвольте, а почему вы со мной пошли? Я же вас просил присмотреть за Анной Викторовной!
Коробейников: Виноват-с. Но после вы сами сказали: «Пойдемте». И еще улыбались как-то странно…
Штольман (раздраженно): Ладно, дальше!
Коробейников: Дальше побеседовали с Разгуляйской, помните? А потом вы изъявили желание посмотреть картины, и мы долго проводили обыск в мастерской. Вас очень заинтересовала манера Халявина… Впрочем, отсюда я тоже смутно помню.
Штольман: А как мы вернулись в управление? Никого по пути не встретили? Дядюшку Анны Викторовны, например?
Коробейников: Извините, Яков Платонович. Словно в тумане все! Как так вышло, сам не понимаю.
Штольман (хмуро): Вот сейчас у меня точно дурное предчувствие, Антон Андреевич.
Из коридора доносятся громкие вопли, хлопанье дверей и топот ног.
Голос Виктора Миронова: Где он?! Где этот Штольман? Я убью его!
Штольман (стонет): Анна Викторовна!..
* * *
Полдень. Затонский лес. Чуть мене внезапный бункер посреди чащобы.
Взломав дверь, Яков Платонович спускается по ступеням с револьвером наперевес.
Анна порывается броситься к нему на шею, но в последний момент влетает в этажерку, и на Штольмана обрушивается полный художественный набор: кисти, банки с красками, палитры и свеженаписанные пленницей этюды.
Девица Миронова остолбенело наблюдает, как физиономию следователя стремительно заливает алым вперемешку с берлинской лазурью. Потом безмолвно протягивает платок, забыв, что недавно вытирала им кисти.
Штольман (отряхиваясь и отплевываясь, озирается по сторонам): А госпожа Нежинская случайно не с вами?
Анна (приходя в себя, сердито): Вы меня с ума сведете, Яков Платонович!
Пытается просочиться мимо него к выходу.
Штольман (ловит ее за руки): Знаете что, это взаимно! Все с ног сбились, ищут вас целый день, и это не первый раз. А барышня, видите ли, пейзажики рисуют! Вы хоть понимаете, как меня напугали? Я же не могу целыми днями следить, чтоб с вами ничего не случилось, не могу всегда быть рядом!
Анна (вырывается): Никто и не заставляет! И это не «пейзажики», как вы изволите выражаться. Я проводила эксперимент, пыталась понять, что именно видел художник...
Штольман: В лесу?!
Анна: Мне жаль, что я нарушила нашу договоренность, правда. Но иначе он отказывался беседовать со мной. Какой-то ревнивый дух попался… Да что вам объяснять, вы же никогда не слушаете!
Штольман: Неправда... Стойте, чего именно вы хотели добиться?
Анна: Теперь я точно знаю, где он погиб.
Штольман: Поздравляю. А если бы вас не нашли? В Затонском лесу черт ногу сломит в трех елках!
Анна: Ну, вы же нашли. Кстати, как вам это удалось?
Штольман: Неважно.
Анна: Мне важно. Признайтесь, вам тоже приснился сон?
Штольман: Ничего мне не снилось!
Анна (вздыхает): Все вы врете.
Штольман: Я узнал о бункере от тетки Халявина. Этот схрон еще отец ее построил. Скрывался здесь от жены, видимо, в годину меланхолии.
Анна: А откуда вы вообще узнали, что искать? Ведь про художника сразу не поверили, по своему обыкновению. И картинам не поверили, только сделали вид.
Штольман (вздыхает в свою очередь): Вы сгущаете краски.
Анна: Уж в красках я лучше разбираюсь.
Штольман: Не спорю. Но я же не могу начинать расследование на основе одних лишь смутных видений и гоняться за призраками, поймите это наконец. У нас и без того по пять убийств на неделе!
Анна: Тогда не злитесь, если за призраками гоняюсь я. У вас же на них времени нет.
Штольман (тихо свирепеет): Анна Викторовна! Если вы не перестанете постоянно вмешиваться в полицейское расследование...
Анна: Хоть раз признайте, что я была права. Это так трудно?
Штольман: Да. Вы были правы. У вас удивительно развита интуиция и природное умение подмечать некоторые детали, которые, возможно, подсознательно являются в форме снов и...
Анна: Молчите, Яков Платонович! Дайте насладиться мгновением.
Штольман: Но это ничего не меняет. И повторю еще раз: если не перестанете бегать по ночам бог знает за какими еще сомнительными духами, я лично вас в подвале запру, лет на десять!
Анна: Не имеете права!
Штольман: Значит, сдам дяде, пусть увозит вас в Перербург на перевоспитание. Хотя нет, вы из него тоже веревки вьете, подвал понадежнее будет!
Анна: Не смейте со мной так разговаривать... Хотя ладно, говорите, облегчите душу! Вы же все время что-то пытаетесь мне сообщить, еще недостаточно язвили, вот вам отличный случай. Одни волки с медведями кругом, никаких маменек-папенек-АнтонАндреичей, никто не ворвется и не испортит вам выступление! А я больше ничего не скажу, и приходить в управление не буду, а если приду, сама себя придушу за малодушие... вот умру – и будете плакать!
Рыдая, утыкается ему в плечо.
Штольман (обнимает ее): Анна Викторовна... Аня…
Анна (гундосит): Видеть вас не могу!
Штольман (гладит ее по волосам): Очень вас понимаю.
Анна: Это не я, это вы чудовище!
Штольман (покорно): Я чудовище.
Анна: Если не прекратите, я на вас еще одну банку с краской уроню.
Штольман: А если вы не прекратите, я вас поцелую.
Анна (стоически): Давайте. Все равно завтра скажете, что краски нанюхались.
Штольман (смотрит на нее во все глаза): Краски?.. Краски! Конечно... Какой же я идиот!
Анна: Признали наконец-то! (С облегчением падает в обморок)
Садик неподалеку от усадьбы Мироновых.
Травка зеленеет, солнышко блестит. Анна со Штольманом гуляют под ручку по дорожке.
Анна: Значит, это все-таки был никакой не газ.
Штольман: Нет, но ядовитые пары. Художник сам что-то подмешивал в растворитель для красок, запах его бодрил. Бедняга Халявин слишком увлекся, пробуя различные составы. Вдохнет неземной аромат – и галлюцинирует с кистью в руках. Вот и секрет гениальности. Однажды он перестарался. Впал в беспамятство и носился по лесу кругами, пока не набрел на этот самый полигон. Я даже подумывал повторить его безумный эксперимент, но увы, тайну зелья Халявин унес с собой в могилу. Оно действует от силы пару дней и быстро выветривается. Считайте, вам повезло, что Халявин давно в свою берлогу не заглядывал, а его дед позаботился о хорошей вентиляции. Мы с Антоном Андреевичем, в общем, тоже легко отделались.
Анна: Получается, несчастный случай?
Штольман: Трудно сказать. Возможно, ему пытались помочь. Или же просто бросили умирать, избавившись от ненужного свидетеля. К сожалению, последнее более вероятно.
Анна: Жестоко.
Штольман: Мне стоило вас послушать с самого начала.
Анна: Не верю своим ушам!
Штольман: Не смейтесь.
Анна: И не думаю.
Штольман: Вчера мы оба погорячились. Я... очень за вас испугался.
Анна (смущенно): Да, это было глупо с моей стороны. Бедный Халявин просто хотел внимания, а вовсе не стремился разгадать страшную тайну собственной кончины. Учту на будущее, что призракам тоже не всегда стоит верить. Но ведь ничего страшного со мной не случилось. Надеюсь, вы это не всерьез про подвал?
Штольман: Не совсем.
Анна: Яков Платонович!
Штольман: Я все думаю о том, что вы мне сказали раньше.
Анна: Что вы чудовище? Не обращайте внимания. Растворитель, как и было упомянуто.
Штольман: Нет. (Останавливается и берет ее за руку): Я о том, что мы все время не успеваем сказать друг другу нечто важное…
Анна (вздыхает): Имейте в виду, приближается Антон Андреевич… Признайтесь, вы с ним специально заранее договариваетесь?
Штольман (смотрит на нее с невыносимой нежностью): Пусть приближается.
Анна: Яков Платонович…
Штольман: Анна Викторовна…
Анна: Стойте!.. А кто же меня в бункере запер?
Немая сцена.
Титры.
Надо было срочно выплеснуть, а то вдруг потом разонравится
. К тому же, до конца января завал, особо и времени не будет дальше смотреть (Юмор, флафф, пародийная компиляция из разных серий.
Смерть художника
читать дальшеУтро. Затонское полицейское управление.
Яков Платонович с угрюмым видом тасует карточную колоду. Коробейников задумчиво прихлебывает чай с вареньем.
Коробейников: Тихо как. Что-то Анна Викторовна давно не заглядывала…
Штольман: Не волнуйтесь, Антон Андреевич. По четвергам обычно маньяки промышляют, полагаю, счастливая встреча не за горами.
Коробейников: Однако же напрасно вы так, Яков Платонович. Анна Викторовна к нам по-дружески, она бы хоть каждый день приходила, если б не…
Штольман: Коробейников, лучше делом займитесь!
Коробейников: Да вроде никаких дел и нет.
Штольман: Что, уже всю картотеку разобрали?
Коробейников: Еще вчера.
Штольман: И по алфавиту разложили? Нет? Вот и закончите, пока время есть. Сегодня еще предстоят приключения.
Коробейников: Дурное предчувствие, Яков Платонович?
Штольман: Да какое там предчувствие. Тишина и скука деятельным натурам не друг. В чем-то я, конечно, Анну Викторовну понимаю…
Стремительно входит Анна, расшвыривая перчатки в разные стороны. Одну ловит Антон Андреевич, вторая прилетает Штольману прямо в ухо. Почти тотчас же у стола следователя возникает призрак взлохмаченного молодого человека с интересной бледностью в лице и томлением во взоре.
Анна (переводит дух): Прошу меня простить, я очень торопилась!
Штольман (непроизвольно улыбаясь): Доброе утро, Анна Викторовна.
Коробейников: А мы вас как раз вспоминали!
Анна: То-то мне икалось по дороге.
Штольман: Кто у нас на этот раз? Купец Мордоворотов, который третьего дня попал под лошадь? Опять происки темных сил? Прошу вас. (Указывает ей на стул)
Призрак за плечом Штольмана укоризненно качает головой.
Анна (вздыхает): Не надоело вам? Не хотите – не верьте. И вообще, я к Антону Андреевичу пришла.
Штольман: Это еще зачем?
Анна: Затем, что Антон Андреевич нормально выслушает, а некоторые только издеваться умеют. Мы с ним прогуляемся, пока вы здесь делами государственной важности занимаетесь. Ничего?
Штольман (сметает карты в ящик стола): Ни в коем случае! Все равно я и так узнаю. Рассказывайте, сделайте одолжение.
Анна: Сначала взгляните сюда!
Достает из сумочки свернутый лист бумаги и расправляет его на столе перед Яковом Платоновичем. Тот слегка ошарашен.
Штольман: Это вы нарисовали?
Анна: Да. То есть, не совсем.
Штольман: Очень… мило.
Призрак закрывает лицо руками и принимается мерно раскачиваться из стороны в сторону.
Коробейников (заглядывая в листок, покрытый сочными разноцветными кляксами): Какое буйство красок! Анна Викторовна, вы талант! Как же называется этот прогрессивный стиль… Импрессионизм?
Штольман: Вы не перестаете меня поражать, Антон Андреевич. Осталось понять, что именно изображено на этом рисунке. Лично я теряюсь в догадках.
Коробейников: Ну… Здесь много зеленого… Может быть, цветущий луг? Или куст какой-нибудь?
Штольман (Анне): Вы нас не просветите?
Анна: Увы. Я ведь не настоящий художник, не очень разбираюсь в стилях. Но постаралась как можно точнее отобразить все, что он хотел… (Призраку) Не волнуйтесь вы так, видите, следствие ведется!
Штольман (обреченно): Кто просил?
Анна: Что ж, вы первый захотели это услышать. Призрак художника.
Штольман: Призрак художника. Понятно.
Анна: Яков Платонович!
Штольман: А что я сказал?
Анна: Главное не «что», а «как». Вам смешно, а этот несчастный может быть в смертельной опасности! Если вообще жив.
Коробейников: Анна Викторовна, да как же он может быть жив? Если призрак, то уже, хм, по определению…
Дух заламывает руки и тщетно пытается взвыть.
Штольман: Честное слово, мне совсем не смешно.
Анна: Сами напросились. (Коробейникову): Он может быть во сне или бреду. Такое уже случалось.
Коробейников: Но кто же он? Вы хотя бы знаете, как зовут художника?
Анна: Я не знаю, Антон Андреевич. Если бы знать! Но чувствую, что необходимо его найти. Иначе будет поздно. И эта… в каком-то смысле картина, она должна помочь. Что на ней может быть? Кочан капусты в цветочках? Мятая зеленая скатерть в крови? Кусок мочалки? Тропическая лиана? Куст? Луг?
Штольман: (задумчиво переворачивает листок): Лес?.. Да нет, Анна Викторовна, это просто гадание на кофейной гуще! Никто не пропадал сегодня, мы бы уже знали.
Коробейников: Или здесь вообще человек нарисован. Подумаешь, зеленый. Это, возможно, тень так падает! Сейчас я сличу с нашей картотекой…
Штольман: Коробейников! Хотя ладно, хуже не будет.
Призрак художника беззвучно бьется головой об стол.
Анна: Антон Андреевич, можно вас на пару слов?
Штольман (недовольно): Что еще стряслось? Да говорите, Анна Викторовна, я уже ко всему готов. Ну, что такое? Что?
Анна (секунду колеблется): Это… личное. Извините.
Штольман: Что ж. Не смею мешать.
Покидает кабинет, усилием воли не хлопнув дверью.
Коробейников: Яков Платонович в последнее время сам не свой.
Анна: Да, я вижу.
Коробейников: Скажу вам по секрету, он тоже очень тоскует, если вы долго не заходите. Злобнеет на глазах.
Анна: Господин следователь прекрасно знает, где я живу… Давайте к делу. Вчера мне приснился странный сон. И я думаю… Нет, уверена, что Якову Платоновичу грозит опасность.
Коробейников: Это как-то связано с пропавшим художником?
Анна: Не знаю. Возможно. Я четко видела одно: Яков Платонович весь в крови. Потом пришел этот художник и умолял закончить его картину. А я даже не уверена, так ли все поняла и запомнила.
Коробейников: Хм-м-м… Но вы же сами говорили, что два года учились рисовать в гимназии, да и портрет преступника, помню, отменный вышел.
Анна (с горечью): И вы, Антон Андреевич? Тоже не верите мне?
Коробейников: Помилуйте, Анна Викторовна! Просто я хотел сказать, что вы себя недооцениваете… Но на всякий случай советую не покупать самоучитель по живописи, а то Яков Платонович опять…
Анна: Да ему все равно уже.
Коробейников: Не уверен.
Анна: Берегите его. Я очень вас прошу.
(Выходит из кабинета. Призрак исчезает).
* * *
Полдень. Затонский лес. По-осеннему хмуро и промозгло.
Штольман (ковыряя тростью в траве): Вот здесь протащили тело.
Коробейников: Убийство!
Штольман: Похоже на то. Насчет причины смерти доктор пока затрудняется, но скоро узнаем.
Коробейников: А ведь он в самом деле художник. Приехал весной на этюды. Остановился у больной тетки на Скобяной, хотя целыми днями пропадал по лесам и долам в погоне за вдохновением. Она давно привыкла, потому и не сразу хватилась. Говорит, покойный был непризнанным гением, к таким лучше не соваться с утра пораньше.
Штольман: Браво, Антон Андреевич! Это вам доктор Милц рассказал? Кажется, он с этой семьей давно знаком.
Коробейников (шутливо всплескивает руками): Яков Платонович, опять вы все испортили.
Штольман: Сейчас блеснете. Подошвы покойного хорошо рассмотрели?
Коробейников: Разумеется. Тот же состав почвы, что и в деле с похищением Анны Викторовны. Думаете, совпадение?
Штольман: Хм-м. Что-то еще заметили необычное?
Коробейников: Мне показалось, от него странно пахнет. Резкий такой запах. Полагаю, лошадиная доза одеколона.
Штольман: Возможно, даже внутрь.
Коробейников: Кто этих гениев знает…
Штольман: Антон Андреевич, у меня к вам будет одна просьба. На Скобяную к тетке Халявина сам наведаюсь, а вы понаблюдайте пару дней за домом Мироновых. Не верю я ни в какие совпадения. Удивляюсь, как она еще не…
Коробейников: И снова здравствуйте, Анна Викторовна!
Штольман: … здесь. (Шумно выдыхает): Погодите-ка, Антон Андреевич…
Подскакивает к Анне и увлекает ее в живописные заросли.
Анна (протестует): Я просто мимо проходила!
Штольман: Не врите мне!
Анна: Хорошо, меня сюда призрак художника привел. Тот самый. Довольны?
Штольман: Откуда вы узнали?
Анна: Мне было видение. Я говорила утром. И вот результат. Никогда не слушаете…
Штольман: Это невозможно. Художник мертв по меньшей мере с вечера. Вы не могли знать заранее.
Анна: Не могла. (Вызывающе): Если только вы меня опять в убийстве не подозреваете.
Штольман (морщится): Бросьте, я никогда вас не подозревал. Но вы достаточно безрассудны, чтобы бродить по лесу одна, когда вздумается. Удивляюсь я вам, Анна Викторовна! После всего… Что с вами?
Анна (пошатываясь, хватается за горло): Н-ничего… Сейчас пройдет.
Штольман: Я провожу вас домой.
Анна: Со мной все хорошо, не стоит. А он задыхался.
Штольман: Кто? Художник?
Анна: Да. Мне кажется, его отравили. Может быть, тем самым сверхсекретным газом со сверхсекретного полигона…
Штольман: Что?! Послушайте, откуда… (Переходит на страшный шепот): Откуда вам известно про сверхсекретный полигон?
Анна (устало): Вот обязательно все время спрашивать одно и то же?
Штольман: Ладно, давайте пропустим эту часть. Что вы еще знаете?
Анна: Да больше ничего. Все в дыму было, а потом перед глазами поплыли разноцветные пятна, и я увидела перед собой это бледное несчастное лицо… Так и не смогла его спасти.
Штольман: Вы не виноваты.
Анна: А кто виноват?
Штольман: Не провоцируйте меня, Анна Викторовна.
Анна: Вас, пожалуй, спровоцируешь.
Штольман (взрывается): Да что вы себе позволяете?! Думаете, я железный?
Анна: Нет, не железный. Бревно вы бесчувственное, Яков Платонович.
Штольман: Так, все. Спектакль окончен. Идите домой!
Анна: Я не уйду, пока не обнаружу место, изображенное на картине!
Штольман: Вы издеваетесь?
Анна (вынимает из сумочки мятый листок): А что вы на это скажете?
Штольман (смотрит на картину): По крайней мере, теперь заметно, что это именно пейзаж. Господин Халявин оказался неплохим учителем, хоть и посмертно.
Анна: Вы не представляете, насколько правы, хоть и продолжаете считать все это бредом сумасшедшего.
Штольман: В каком смысле?
Анна: Ну, господин Халявин и впрямь преподал мне пару полезных уроков по части импрессионизма. Как смешивать краски, как подбирать цвета. Оказалось, вполне приятный дух, если его получше узнать. И убиться об стену теперь почти не пытается.
Штольман (сварливо): Когда вы только успели за полдня!
Анна: Не говорите, что еще и к призраку ревнуете.
Штольман: Я не…
Анна: Постойте! Видите на картине дерево, поросшее мхом? Кажется, я знаю, где это!
Штольман (присматривается к рисунку повнимательнее): А это, кстати, очень даже вероятно…
Анна: Возможно, там и произошло убийство.
Штольман (задумчиво): Не удивлюсь… Хотя меня смущают березы по краям. Березы точно были?
Анна: Я ничего не выдумывала. Правда, не исключено, что это сам господин Халявин решил приукрасить пейзаж. Вероятно, для композиции.
Штольман: Так может, он и мох для композиции добавил, и сквозное дупло?
Анна: Мох точно настоящий, я чувствую.
Штольман: А березы?
Анна: Вот насчет них не очень уверена.
Штольман: Что-то я не пойму, Анна Викторовна. Кто писал картину: вы или Халявин?
Анна: Он. То есть, я. Как под диктовку, только вместо слов – зрительные образы. Не знаю, как вам понятней объяснить.
Штольман: Но видите вы все не очень четко? Как во сне?
Анна: С каждым разом лучше и лучше.
Штольман: Может, стоит еще попробовать? Чтоб уж наверняка?
Анна (улыбаясь): Вы просто не хотите, чтоб я сейчас же потащила вас в чащу искать старый дуб с дуплом в форме полумесяца.
Штольман: Дайте срок, сам вас потащу, вместе с рисунками. Анна Викторовна, можете пообещать, что подождете до завтра и никуда без меня не ринетесь?
Анна: До завтра преступники следы заметут.
Штольман: Что могли, они уже замели. Причем неумело. Надо повидать родных и знакомых этого Халявина. Возможно, все гораздо банальней, чем представляется нам с вами.
Анна: Нам с вами.
Штольман (улыбаясь в свою очередь): Нам с вами. И никаких призрачных живописцев!
* * *
Ночь. Затонский лес. Поляна.
Князь Разумовский и госпожа Нежинская заметают следы.
Нижинская (недовольно бормочет себе под нос): «Наши друзья» вполне могли расщедриться хотя бы на пару дворников. Все приходится делать самой…
Князь: Метите, Ниночка, метите. У вас превосходно получается!
* * *
Ночь. Затонский лес. Внезапный бункер посреди чащобы.
Анна (колотит в дверь ногами): Выпустите меня! Кто-нибудь! Помогите!!.. Ну, спасибо, господин Халявин, удружили.
Призрак меланхолично пожимает плечами и протягивает ей руку, маня во мрак подземелья.
Анна: Надеюсь, у вас тут свечи водятся?
Дух загадочно улыбается.
Анна (мрачно): Штольман меня убьет…
* * *
Утро. Затонское полицейское управление.
Штольман (с трудом продирает глаза): Антон Андреевич!
Коробейников (просыпаясь): А? Что?
Штольман (залпом осушает графин с водой): Как по-вашему, пили мы вчера коньяк или не пили?
Коробейников: Не могу знать, Яков Платонович. Однако же косвенные улики, например, провалы в памяти вкупе с нашими небритыми помятыми лицами свидетельствуют в пользу данной версии.
Штольман: Вы хоть что-нибудь помните?
Коробейников (прикладывает ко лбу пустую банку из-под варенья): Помню, мы проводили следствие на местности, а позже отправились к тетке Халявина, госпоже Разгуляйской.
Штольман: Это я тоже помню… Хотя позвольте, а почему вы со мной пошли? Я же вас просил присмотреть за Анной Викторовной!
Коробейников: Виноват-с. Но после вы сами сказали: «Пойдемте». И еще улыбались как-то странно…
Штольман (раздраженно): Ладно, дальше!
Коробейников: Дальше побеседовали с Разгуляйской, помните? А потом вы изъявили желание посмотреть картины, и мы долго проводили обыск в мастерской. Вас очень заинтересовала манера Халявина… Впрочем, отсюда я тоже смутно помню.
Штольман: А как мы вернулись в управление? Никого по пути не встретили? Дядюшку Анны Викторовны, например?
Коробейников: Извините, Яков Платонович. Словно в тумане все! Как так вышло, сам не понимаю.
Штольман (хмуро): Вот сейчас у меня точно дурное предчувствие, Антон Андреевич.
Из коридора доносятся громкие вопли, хлопанье дверей и топот ног.
Голос Виктора Миронова: Где он?! Где этот Штольман? Я убью его!
Штольман (стонет): Анна Викторовна!..
* * *
Полдень. Затонский лес. Чуть мене внезапный бункер посреди чащобы.
Взломав дверь, Яков Платонович спускается по ступеням с револьвером наперевес.
Анна порывается броситься к нему на шею, но в последний момент влетает в этажерку, и на Штольмана обрушивается полный художественный набор: кисти, банки с красками, палитры и свеженаписанные пленницей этюды.
Девица Миронова остолбенело наблюдает, как физиономию следователя стремительно заливает алым вперемешку с берлинской лазурью. Потом безмолвно протягивает платок, забыв, что недавно вытирала им кисти.
Штольман (отряхиваясь и отплевываясь, озирается по сторонам): А госпожа Нежинская случайно не с вами?
Анна (приходя в себя, сердито): Вы меня с ума сведете, Яков Платонович!
Пытается просочиться мимо него к выходу.
Штольман (ловит ее за руки): Знаете что, это взаимно! Все с ног сбились, ищут вас целый день, и это не первый раз. А барышня, видите ли, пейзажики рисуют! Вы хоть понимаете, как меня напугали? Я же не могу целыми днями следить, чтоб с вами ничего не случилось, не могу всегда быть рядом!
Анна (вырывается): Никто и не заставляет! И это не «пейзажики», как вы изволите выражаться. Я проводила эксперимент, пыталась понять, что именно видел художник...
Штольман: В лесу?!
Анна: Мне жаль, что я нарушила нашу договоренность, правда. Но иначе он отказывался беседовать со мной. Какой-то ревнивый дух попался… Да что вам объяснять, вы же никогда не слушаете!
Штольман: Неправда... Стойте, чего именно вы хотели добиться?
Анна: Теперь я точно знаю, где он погиб.
Штольман: Поздравляю. А если бы вас не нашли? В Затонском лесу черт ногу сломит в трех елках!
Анна: Ну, вы же нашли. Кстати, как вам это удалось?
Штольман: Неважно.
Анна: Мне важно. Признайтесь, вам тоже приснился сон?
Штольман: Ничего мне не снилось!
Анна (вздыхает): Все вы врете.
Штольман: Я узнал о бункере от тетки Халявина. Этот схрон еще отец ее построил. Скрывался здесь от жены, видимо, в годину меланхолии.
Анна: А откуда вы вообще узнали, что искать? Ведь про художника сразу не поверили, по своему обыкновению. И картинам не поверили, только сделали вид.
Штольман (вздыхает в свою очередь): Вы сгущаете краски.
Анна: Уж в красках я лучше разбираюсь.
Штольман: Не спорю. Но я же не могу начинать расследование на основе одних лишь смутных видений и гоняться за призраками, поймите это наконец. У нас и без того по пять убийств на неделе!
Анна: Тогда не злитесь, если за призраками гоняюсь я. У вас же на них времени нет.
Штольман (тихо свирепеет): Анна Викторовна! Если вы не перестанете постоянно вмешиваться в полицейское расследование...
Анна: Хоть раз признайте, что я была права. Это так трудно?
Штольман: Да. Вы были правы. У вас удивительно развита интуиция и природное умение подмечать некоторые детали, которые, возможно, подсознательно являются в форме снов и...
Анна: Молчите, Яков Платонович! Дайте насладиться мгновением.
Штольман: Но это ничего не меняет. И повторю еще раз: если не перестанете бегать по ночам бог знает за какими еще сомнительными духами, я лично вас в подвале запру, лет на десять!
Анна: Не имеете права!
Штольман: Значит, сдам дяде, пусть увозит вас в Перербург на перевоспитание. Хотя нет, вы из него тоже веревки вьете, подвал понадежнее будет!
Анна: Не смейте со мной так разговаривать... Хотя ладно, говорите, облегчите душу! Вы же все время что-то пытаетесь мне сообщить, еще недостаточно язвили, вот вам отличный случай. Одни волки с медведями кругом, никаких маменек-папенек-АнтонАндреичей, никто не ворвется и не испортит вам выступление! А я больше ничего не скажу, и приходить в управление не буду, а если приду, сама себя придушу за малодушие... вот умру – и будете плакать!
Рыдая, утыкается ему в плечо.
Штольман (обнимает ее): Анна Викторовна... Аня…
Анна (гундосит): Видеть вас не могу!
Штольман (гладит ее по волосам): Очень вас понимаю.
Анна: Это не я, это вы чудовище!
Штольман (покорно): Я чудовище.
Анна: Если не прекратите, я на вас еще одну банку с краской уроню.
Штольман: А если вы не прекратите, я вас поцелую.
Анна (стоически): Давайте. Все равно завтра скажете, что краски нанюхались.
Штольман (смотрит на нее во все глаза): Краски?.. Краски! Конечно... Какой же я идиот!
Анна: Признали наконец-то! (С облегчением падает в обморок)
Садик неподалеку от усадьбы Мироновых.
Травка зеленеет, солнышко блестит. Анна со Штольманом гуляют под ручку по дорожке.
Анна: Значит, это все-таки был никакой не газ.
Штольман: Нет, но ядовитые пары. Художник сам что-то подмешивал в растворитель для красок, запах его бодрил. Бедняга Халявин слишком увлекся, пробуя различные составы. Вдохнет неземной аромат – и галлюцинирует с кистью в руках. Вот и секрет гениальности. Однажды он перестарался. Впал в беспамятство и носился по лесу кругами, пока не набрел на этот самый полигон. Я даже подумывал повторить его безумный эксперимент, но увы, тайну зелья Халявин унес с собой в могилу. Оно действует от силы пару дней и быстро выветривается. Считайте, вам повезло, что Халявин давно в свою берлогу не заглядывал, а его дед позаботился о хорошей вентиляции. Мы с Антоном Андреевичем, в общем, тоже легко отделались.
Анна: Получается, несчастный случай?
Штольман: Трудно сказать. Возможно, ему пытались помочь. Или же просто бросили умирать, избавившись от ненужного свидетеля. К сожалению, последнее более вероятно.
Анна: Жестоко.
Штольман: Мне стоило вас послушать с самого начала.
Анна: Не верю своим ушам!
Штольман: Не смейтесь.
Анна: И не думаю.
Штольман: Вчера мы оба погорячились. Я... очень за вас испугался.
Анна (смущенно): Да, это было глупо с моей стороны. Бедный Халявин просто хотел внимания, а вовсе не стремился разгадать страшную тайну собственной кончины. Учту на будущее, что призракам тоже не всегда стоит верить. Но ведь ничего страшного со мной не случилось. Надеюсь, вы это не всерьез про подвал?
Штольман: Не совсем.
Анна: Яков Платонович!
Штольман: Я все думаю о том, что вы мне сказали раньше.
Анна: Что вы чудовище? Не обращайте внимания. Растворитель, как и было упомянуто.
Штольман: Нет. (Останавливается и берет ее за руку): Я о том, что мы все время не успеваем сказать друг другу нечто важное…
Анна (вздыхает): Имейте в виду, приближается Антон Андреевич… Признайтесь, вы с ним специально заранее договариваетесь?
Штольман (смотрит на нее с невыносимой нежностью): Пусть приближается.
Анна: Яков Платонович…
Штольман: Анна Викторовна…
Анна: Стойте!.. А кто же меня в бункере запер?
Немая сцена.
Титры.
@темы: АД, Штольман, за што, Кино, Фанфики
-
-
14.01.2017 в 18:13Признайтесь, вы с ним специально заранее договариваетесь? вот! одна из основных тайн разгадана
-
-
14.01.2017 в 20:34Надо маме дать прочитать.
-
-
15.01.2017 в 11:58Ну как нарочно же!
kate-kapella,
Мама фанат?
-
-
15.01.2017 в 13:34-
-
15.01.2017 в 15:26Мы с ней вчера вечером, пока ждали электричку, читали, она очень смеялась, говорит, все отлично узнаваемые.
-
-
15.01.2017 в 22:26Ня! Я очень рада, что тебе понравилось!
kate-kapella,
Большое спасибо вам обеим
Особенно приятно, что узнаваемо. Они такие клевые, что тут и особо и не выдумывала, просто надергала понравившиеся моменты и слегка утрировала, лол.
-
-
15.01.2017 в 22:31-
-
16.01.2017 в 20:38Коробейников няша и сплошной позитив, его нельзя не любить!
А ты не смотрела?
-
-
16.01.2017 в 20:40-
-
16.01.2017 в 22:02А я прям подсела!
-
-
16.01.2017 в 22:10-
-
17.01.2017 в 00:41А у меня это наоборот такое мероприятие: настроиться и со вкусом посмотреть, иногда перематывая понравившиеся моменты))). Если не получается, то совсем в итоге ничего не смотрю
-
-
26.01.2017 в 12:27Читается запоем, и только при повторном прочтении подмечаешь детали, точней, улики. XD
Зря я волновалась: от офицеров там только банка варенья, надо было ещё вчера засесть, а сегодня я искусала кулак, чтоб не ржать вслух (монитор унесли, и я как на ладони, да напротив начальника).
Предлагаю выдвинуть тебя на должность сценариста!
-
-
26.01.2017 в 21:11Да какой сценарист, это ж пародия на готовенькое
-
-
26.01.2017 в 21:34Полигон тоже из сбывшегося, кстати. XD
-
-
26.01.2017 в 23:08А я еще в хвосте! Растягиваю, сегодня 12-ю серию посмотрела
-
-
27.01.2017 в 11:29-
-
27.01.2017 в 12:09